- Перед какой Леной?

- Леной 3.! – заявляет кавказец.

- А кто это?

- Издеваешься?

- Нет, - отвечаю я, - не издеваюсь. Ты чего мне звонишь? Чего ты мне угрожаешь? Семье моей зачем угрожаешь?

У меня в кармане – диктофон. Мне надо, чтобы он четко сформулировал свои требования и объяснил угрозы в адрес моих родных.

- Я никому не угрожал, товарищ судья! – кавказец указывает глазами на мой карман. Догадался!

Я вытаскиваю диктофон и мобилку.

- Положи в машину, - говорит он мне.

Идем к машине. Я бросаю аппаратуру на сидение его машины.

- Доволен?

- Вполне. Ну, так что? Будешь снимать статью ?

- Какую статью? Когда вы, уроды, звонить мне перестанете?

- Ты кого уродами назвал?

- Тебя, кого же еще. И старого дурака, что мне ночью звонил, - спокойно объясняю я.

- Ты ответишь!

- Готов прямо сейчас.

Кавказец смотрит на меня, испепеляет взглядом. Вернее, пытается «испепелять»:

- Я тебя здесь урою!

Я смеюсь:

- Давай. Здоровья хватит?

- А как же? Вон, у тебя щечки дрожат!

Что еще у меня дрожит, интересно?

- Слушай, урод, отстань от меня и моей семьи.

Он подходит вплотную, так, что я чувствую несвежий запах у него изо рта:

- Я тебя сейчас убью.

- Давай, - я собираюсь плюнуть ему в морду, но тут появляются опера.

- Добрый день, милиция, - они приветливы, улыбаются.

Тот, кто собирался «закопать» меня пару секунд назад, потрясен и раздавлен. Он хлопает глазками, вертит головой. Не знаю, что там у меня «дрожало», но у кавказца губки просто-таки прыгают. Он напуган, и напуган не на шутку. Опера погружают его в его же машину и везут в райотдел. Я догоняю.

Еще возле РОВД телефонный террорист выкладывает всю информацию о тех людях, кто мне звонил. Старик – некий Александр Анатольевич из Бердянска, папа обиженной мною Лены З., смс-ки приходили от этой самой Лены З., сам кавказец - менеджер такой-то компании, занимающейся тем-то и тем-то. Все становится на свои места. Не хватает лишь главной «героини» этой трагедии, превратившейся в фарс.

Но вот появляется и она. Расфуфыренная, разодетая, уверенная в том, что может «потрясти» своими внешними данными матерых оперов. Я ее знаю. Написал статью об этом уникальном человеке с уникальными показателями подлости и наглости в голове. Ожидал, что девушка пойдет на многое ради "мести", но чтобы на такое! По телефону смертью угрожать!?

- Ты пожалеешь еще! – кричит она под зданием РОВД.

Я смеюсь:

- Ты мне угрожаешь? Не в том ты положении. Мне кажется.

Она бормочет проклятия и, взъерошив прическу, уверенно входит в дверь райотдела. Через два часа из той самой двери, куда ввели задержанного и куда впоследствии влетела виновница его задержания, выходит милиционер. Подходит к моей машине:

- Кто это такая?

- Да так… - я неопределенно кручу пальцами в воздухе, - Это он из-за нее звонил?

- Угу… Она нам распечатку статьи принесла.

- И что? Читали?

- Нет, конечно. Оно нам надо?

Я согласно киваю.

- Что с ним будет?

- Отдохнет пару суток. Посадить мы его не сможем. Труднодоказуемо.

- Я понимаю. Да и не надо сажать. Пускай только больше не звонит.

- Больше не будет. Он чуть не рыдает уже – отпустите, отпустите…

Через полчаса выходит Лена. Она раздавлена, с лица как стерло улыбочку, голова опущена. Идет-бредет к остановке.

- Я ее догоню, - говорю жене.

- Нет! Зачем?

- Скажу, что могу сделать так, чтобы дружка ее отпустили.

- Нет! Они нам смертью угрожали!

- Он ни при чем. Это она его накрутила. Я о ней писал – знаю, что это за фрукт.

Я выхожу из машины. Догоняю ее на остановке.

- Лена!

Она не оборачивается. Делает вид, что не слышит.

- Я могу попросить, чтобы его отпустили.

Она смотрит на меня:

- Мне это не надо, - спокойно.

Я ошарашен! Вот это да. Ей это не надо! Конечно – ему надо. Кто сидел в камере РОВД, тот знает, что это за «удовольствие». Даже день, даже час. Воздух, спертый до невозможности (и бомжи сидят), теснота, вши…

Я возвращаюсь к машине. Жена недовольна:

- Ну?

- Она сказала, что ей это не надо.

- Да ты что?! Знаешь, - после небольшой паузы, - если бы я, не дай Бог, была на ее месте, я бы в ноги упала, лишь бы ты там не сидел.

- Ты учти, что она не знает, сколько ему сидеть. Это мы знаем, что его на пару суток закрыли. А она не знает. Но ей это не надо.

- Да… Страшная личность…

Так и закончилась история с телефонными угрозами. Возможно, точку в ней ставить рано (зная характер этой самой Лены З.), но можно поставить жирную запятую. Журналистам угрожать нельзя. Без оговорок. Нельзя. К чести правоохранителей, они отнеслись к моему заявлению со всей серьезностью. Такому удивительному в лучшем смысле слова отношению к моей проблеме я обязан многим сотням коллег, которых избивали, убивали, угрожали убить за их профессиональную деятельность, тем, кого нашли спустя годы, тем, кого не нашли вовсе, ставших инвалидами после того, как кто-то захотел «решить вопрос» силовым путем.

Профессия журналиста – одна из самых опасных в мире. Я понял это на своей «шкуре», когда увидел глаза жены, наполненные ужасом после звонка с угрозами в ее адрес. И, слава Богу, что все вышло так, как вышло. Мне нравится эта профессия, и никто не имеет права пытаться мне угрожать и пытаться заставить меня быть необъективным в моих статьях…

Автор выражает искреннюю благодарность оперативным сотрудникам Районного Управления Министерства Внутренних Дел по улице Шутова, 4 и начальнику отдела уголовного розыска Кащуку Василию Васильевичу.